Перший поетичний конкурс-фестиваль Якова Бузинного

Учасники фестивальної частини

Надія ГАРКУША

 

Сказ о трех деревьях

Давным-давно под солнцем золотистым
И под высоким небом синим, чистым
Росли три маленьких, красивых деревца
В горах высоких, близ у озерца.

Одно мечтало: «Вот бы превратиться,
Когда вершина в небо устремится,
Где звезды, как алмазы в семицветьи
Шкатулкой стать сокровищ всех на свете,

Покрытой драгоценными камнями,
Сверкающей алмазами-огнями,
Хранить хочу богатство всего мира
И быть мечтою лучших ювелиров!»

Второе - в озеро внимательно смотрело
Желанье «Кораблем бы стать!» Горело
«Хочу ходить по водам-океанам,
Возить царей, вельмож по дальним странам!»

А третье посмотрело вниз, в долину:
«Я не оставлю эту вот, вершину!»
Живут там люди - женщины, мужчины,
Они грустны, на это есть причины.

Не знают люди о Творце, о Боге,
Живут в печали, в горестях, в тревоге.
Хочу я указать всем путь на небо
Со всех веков и стран и где б кто не был!»

Прошли года, порой шумели ветры
И падал дождь, и солнце грело щедро.
Большими стали, важными деревья
И ветер силу их не раз проверил.

И вот стоят пред ними дровосеки
Три дерева во власти человека.
«Ты нужной и хорошей будешь штукой!»
«Наверно драгоценною шкатулкой?»

Спросило дерево, с корнем своим прощаясь.
«О, нет!» Ответил кто-то, улыбаясь.
«Кормушка для скота, Младенцу - ясли
Спасителю, Кто кладов всех прекрасней!»

Второй сказал, любуясь: «это сила!»
И вмиг то дерево рука скосила.
«Теперь мне плыть к великим водам,
На удивленье миру, всем народам!»

«О, нет, ты будешь лодкою рыбацкой,
И не покрасят тебя даже краской!
Зато войдут в тебя Святые ноги!
Ты счастье принесешь и радость многим!»

А третье любовалось неба далью
Но, что случилось - то не ожидало
Никто не восхищался высотою…
«Мне все пойдет! Ведь дело-то простое!»

Разбилось сердце, дрогнуло, упало,
Свои две части в страхе увидало!
«Вот и закончилась моя дорога,
А я хотело указать на Бога!»

Летело время и мечты забылись,
Но, вот, в хлеву вокруг засуетились.
В сокровище кормушка превратилась,
Когда Звезда на небе появилась.

Когда Дите Мария пеленала,
Соломку в ясли тихо подстилала.
И ангелы на землю прилетали,
И пастухи к пещере поспешали.

Второе дерево, что позже лодкой стало,
На берегу песчаном отдыхало.
Но, вот с друзьями путник появился,
Отплыть решили. Путник утомился...

Уснул, но ветер с бурей разразился
И в шторме челн рыбацкий накренился.
«Погибнем!» Люди в лодке закричали
«Утихни!» И волненья перестали.

И дерево второе осознало,
Что Самого Спасителя качало,
Что Царь Царей волнам повелевает
И штормы вдруг на сердце утихают.

Недолго третье дерево валялось
Ему судьба нелегкая досталась.
Его две части посредине сбили
И злобно на Кого-то положили.

Несли по пыльной улице за город,
Ждала, где смерть разбойника и вора.
Потом в ладони гвозди забивали
И кто-то плакал, и земля стонала…

И стало дерево крестом Иисуса
И было дереву в Тот День так грустно,
Но только вдруг настало Воскресенье
Произошли большие измененья!

С тех пор доныне каждый смотрит в небо,
Богач, бедняк и всякий где б кто не был.
И всякий, кто на дерево взирает –
О небе чудном сразу размышляет.

Пойду и я, взгляну на крест Голгофский,
Хотя он старый и совсем неброский -
Он дарит всем прощенье и спасенье,
Небесное и вечное нетленье!

 

Помоги им!

Пусть глаза мои поплачут,
Сердце больно защемит,
Как подумаю, что значит
Боль для маленькой души?

Предо мной дите-калека
Одинокое стоит.
Без ухода и опеки
Что-то тихо говорит.

Ограничены движенья,
Исхудалое лицо,
И с недетским выраженьем
Просит помощи оно.

Кое- как растрепу - куклу
Все пытается поднять.
- Не нашли бы вы минутку
Мою куклу расчесать?

Носик вытрите ей тоже,
Песню спойте о цветах.
Ей такою быть негоже,
Покачайте на руках.

Сердце сжалось на мгновенье…
Кроху на руки взяла.
Сердца детского биенье
Не забуду никогда!

Милая моя ты кроха!
Тяжело тебе страдать.
Без любви тебе так плохо,
Что тебе для счастья дать?

Я ответ в чистейшем взгляде
Получила для себя:
Тётю добрую иль дядю
Мне иметь бы навсегда!

Если мать дите грудное
Позабудет в мире сем,
Любит Бог тебя, родное,
Он заботится о том,

Чтоб исполнилось Писанье
В действии Его детей.
Чтоб Христово состраданье
Согревало бы людей.

Крошек брошенных, несчастных,
Ведь реальность – жизни бич.
Смех и радость там не часты,
Где страданье, паралич.

Одному из многих малых
Что ты сделаешь, мой друг,
Тем Христу умножишь славу,
То добро Христовых рук.

Пожалеем и накормим,
Со вниманьем поглядим
Любящим Христовым взором.
Обогреть их поспешим.

Пусть глаза твои поплачут,
Сердце больно защемит.
Их страданья много значат,
«Помоги им!» Бог велит.

 

Народы, смотрите!

Народы, смотрите! Царя всей Вселенной
Земля коронует терновым венцом!
И небо дрожало над ликом смиренным,
Пропитано болью, налито свинцом.
«Одеть багряницу! Ты царь Иудейский?
Ну, что же молчишь, иль не ведаешь Сам?
Плевали и били. В палате судейской
Он отдан был римским жестоким бойцам.
Впивались, как змеи, терновника иглы…
Пародия славы на царском венце.
Святая Глава от ударов поникла
И кровь застывала на бледном лице.
Он к трону пошел по святой Долоросе…
Бесславия крестный, спасительный путь.
И слабы поэмы, стихи или прозы
Поведать земле искупления суть.
Я чувствую сердцем любовь и прощенье
Смиренного Агнца Иисуса Христа.
Земля подарила корону из терний -
С триумфом встречали Его небеса!

 

Пробегусь

Пробегусь по млечному пути
И легонько звезд каснусь ладонью.
Вдохновение хочу найти
В синеве сияющей, бездонной.

Океан поглажу я рукой
И к волнам прислушаюсь спокойным.
Не кричите, чайки надо мной,
Не рыдайте плачем скорбным, томным!

К молчаливым скалам подойду.
Их мечты мне кажется, я знаю.
Возле них ответа подожду...
На песке, у скал следы читаю.

Я к сосне обветренной прижмусь
Пожалею ствол ее согбенный.
Может, от нее я научусь
Быть не слабой, не быть пораженной.

Мне бы в бурю выстоять, не пасть.
У природы черпаю уроки.
Вспоминаю: «Се даю вам власть
И на все есть времена и сроки!»

Удивляюсь млечному пути,
Догорающих светил сиянью.
Как они хочу, сгорать, светить
И не ждать хвалы и воздаянья.

 

Крылья

У обочины валялись крылья
Малые, большие и не очень
Темною присыпанные пылью,
Мусором и беспорядком прочим.

Среди них серебряные были,
Лебединые, как пух, лежали.
Крылья сизарей, орлов парили,
А теперь о жалости взывали.

Чьи, вы, крылья? – я у них спросила:
Неужель к подъемам нет надежды?
Чья вас приземлила злая сила,
Разве не взлететь теперь, как прежде?

В это время в облаках порхали
Стаи воробьев, таких беспечных
Тех, что жизни вовсе не видали
Ни пурги, ни бурь, ни шквалов встречных.

И ответили мне крылья грустно
Буря наших крыл коснулась,
А вот эти - ветер вырвал с хрустом…
В лебединые - стрела воткнулась.

А мои - жестокою рукою
Вырвал человек и бросил оземь...
Вот теперь, под жухлою листвою
Провожаем и весну и осень.

Не парить нам больше над землею,
Наши взлеты – лишь мечты о небе
От разлуки с птичьею семьею
Ни воды не хочется, ни хлеба.

Я стояла, слезы с глаз катились...
И бескрылые со мной рыдали.
«Помоги им, Боже!» Я взмолилась,
Ведь средь них свои я увидала!